Ведьмина неделя - Страница 22

Кто-то обернулся к нему из полумрака.

Чарлз вскрикнул, отпрыгнул и прижался спиной к двери. Тот, другой, тоже вскрикнул.

— Эй, ты кто? — хором просипели они.

Чарлз нащупал выключатель. Он зажег свет и миг спустя погасил его — оба зажмурились. Увидев, кто затаился в игровой, Чарлз прислонился к двери, мигая, чтобы разогнать зеленую мглу перед глазами. Он окончательно перестал понимать что бы то ни было! Тот, другой, был Брайан Уэнтворт. Очень странно. Но самым странным оказалось даже не это! Чарлз успел определенно и несомненно заметить, что Брайан весь в слезах — и был потрясен. Все прекрасно знали, что Брайан никогда не плачет, когда его били, он выл, верещал и молил о пощаде, но никто никогда не видел его слез — разве что на уроке у мисс Ходж, когда он изображал колдуна, только ведь тогда все было понарошку. Изумление очень быстро сменилось ужасом. Ясно, что только нечто из ряда вон выходящее могло заставить Брайана расплакаться. Наверняка Брайан обнаружил, что его отец таинственным образом исчез. Чарлз кинулся оправдываться:

— Я для того и спустился, чтобы все исправить!

— Ты-то что можешь сделать? — отозвался из темноты голос Брайана, хриплый и гнусавый от плача. — Сам-то небось хорошо устроился, стоит тебе поглядеть — и тебя мигом оставляют в покое! Мне бы такой мерзкий взгляд! Тогда бы ко мне не приставали и не били бы все время!

Он снова разрыдался — громко, с подвываниями. Рыдания доносились до Чарлза откуда-то с середины комнаты, но Брайана он поначалу не видел — все заволокло зеленой мглой. Чарлзу и в голову не приходило, что Брайану настолько не нравится, когда его бьют. Это случалось так часто — давно пора привыкнуть... Тут он различил Брайана, скорчившегося на бетонном полу. Чарлз подошел к нему и тоже лег на пол рядом.

— Ты только из-за этого?.. — осторожно спросил он.

— Только! — горько ответил Брайан. — Только! А тебе чего, мало? Надо, чтобы меня в клочки разодрали? Иногда кажется, что лучше уж так! Тогда я умру — и никто не сможет мучить меня каждый день с утра до вечера! Ненавижу эту школу!

— Ага,— с чувством кивнул Чарлз.— Я тоже. — Произнести это было несказанным наслаждением, но вопрос об исчезновении мистера Уэнтворта так и не прояснился. Чарлз поглубже вдохнул, чтобы набраться храбрости,— Э-э-э... А ты с отцом разговаривал?..

Брайан снова разрыдался — пуще прежнего.

— Еще бы я не говорил с моим колдовским предком! Я к нему таскаюсь каждый день и умоляю забрать меня из этой ведьминской школы! И сегодня ходил и просил! Я ему говорю, почему мне нельзя в Форест-Роуд — учится же там Стивен Тауэрс? А он, знаешь, что ответил? Что Форест-Роуд — частная школа и ему это не по карману! Не по карману! — всхлипнул Брайан. — Тоже мне! Мистеру Тауэрсу, значит, по карману, а ему нет! Представляешь? Ему же платят раза в два больше, чем мистеру Тауэрсу! Да он, наверно, получает не меньше мисс Кэдвалладер! А говорит — не по карману!

Чарлз страшно удивился. Он вспомнил протертый коврик и дыры на шлепанцах мистера Уэнтворта. Это было очень похоже на бедность. Может быть, мистер Уэнтворт просто жадный? Чарлз почувствовал себя ужасно виноватым. Теперь мистера Уэнтворта нет и Брайану придется навсегда остаться в Ларвуд-Хаус.

— Ас тех пор ты с ним не разговаривал? — спросил Чарлз.

— Нет. Он сказал, чтобы я больше не таскался к нему ныть. — Брайан снова залился слезами.

Ага. Брайан еще ничего не знает. У Чарлза просто гора с плеч свалилась. Значит, еще есть время на то, чтобы вернуть мистера Уэнтворта. Получается, что Брайану так худо только потому, что его все время бьют? Это было яснее ясного, но Чарлз все равно удивился. Брайан всегда казался таким бойким и беззаботным.

— Что бы я ни делал, — продолжал, всхлипывая, Брайан,— меня все равно лупасят! Ну да, у меня папа учитель, но я-то чем виноват? И что я, виноват, если у меня что-то хорошо получается? Я же не просил мистера Брубека давать мне петь соло! Он сам велел! А этот ведьминский Саймон, конечно, думал, что дадут ему! Вот уж что ненавижу — так это то, что все всё делают так, как говорит Саймон Силверсон! — страстно добавил Брайан.

— И я его ненавижу, — кивнул Чарлз. — Еще как!

— А никого это не колышет. — От ярости Брайан даже рыдать перестал. — Слово Саймона — закон. Как в той игре, ну, помнишь, “Саймон говорит”, когда надо делать все, что говорит ведущий, если он перед этим скажет “Саймон говорит”. А кто он вообще такой? Надутый...

— Кретин, — подхватил Чарлз, — который выстилается перед учителями...

— И еще золотые кудри и невинная рожа! И весь такой прилизанный, да? — обрадовался Брайан.

— Еще бы! — тоже обрадовался Чарлз.— Даст пинка под зад, а потом смотрит так, будто это у него из-за тебя нога сама дернулась!

Все это было просто здорово, но разом стало плохо, когда Брайан сказал:

— Спасибо. Если бы не ты, они бы меня до сих пор били. Только зачем это ты решил жечь себе палец? И пообещал Саймону все деньги всего-то за свечку... — Брайан помолчал и добавил: — Слушай, давай я заплачу половину.

Чарлз едва не согласился, но в последний момент удержался. Так все-таки совсем нечестно. Только что теперь делать? Брайан, наверно, решил, будто Чарлз специально спустился в игровую, чтобы его утешить… А вдруг он думает, что теперь они будут дружить? “Да уж, — мрачно подумал Чарлз, — вот уж заслужил, так заслужил”. Вот что бывает, когда напустишь порчу на чьего-нибудь отца! Но даже если не думать про мистера Уэнтворта, даже если не думать про то, что Брайан во втором “игрек” — последний из последних, даже если не думать про то, что Брайан Чарлзу вовсе не нравился — Чарлз понимал, что ему теперь нельзя ни с кем дружить. Он же колдун — всех его друзей арестуют вместе с ним.