Ведьмина неделя - Страница 45

Он обернулся и наградил их злобным взглядом.

— Отстаньте, а?! Вы мне все испортили! У меня из-за вас и палатки теперь нет! А ну, отвалите!

— Это не мы, это тяпка и швабра! — ответил Чарлз.

— Полиция ищет не нас, а тебя! — яростно зашипел Нирупам. — А чего ты хотел? Ты же в розыске!

— Я же не думал, что два кретина станут ломиться через лес и наведут на меня полицию! — зарычал Брайан. — Чего вам в школе-то не сиделось?

— Ах, не нравится? — возмутился Чарлз. — Тогда не надо было писать всю эту дурь про то, что тебя заколдовали! Из-за тебя сегодня в школу придет инквизитор!

— Ты же мне сам посоветовал следы замести! — был ответ.

Чарлз открыл рот и снова закрыл его, онемев от возмущения. Они уже добрались до опушки. Сквозь пожелтевшие листья орешника виднелись поля — и Чарлз снова попытался заставить швабру повернуть: ведь стоит вылететь из леса, и их тут же заметят! Но швабра летела за метлой как пришитая…

Продираясь сквозь ветви орешника, хлеставшие их по лицу, Нирупам простонал:

— Радуйся, что с тобой друзья! Брайан истерически хихикнул:

— Ничего себе друзья! Да я бы не стал с вами дружить ни за какие деньги! Над вами же весь второй “игрек” смеется!

Едва он это произнес, как вдруг в лесу за их спинами раздался громкий лай. Кто-то что-то крикнул про палатку. Полиция нашла лагерь Брайана. Брайан на метле набрал скорость и вылетел в поле за опушкой. Чарлз и Нирупам волей-неволей были вынуждены последовать за ним, потому что тяпке со шваброй не хотелось отставать от метлы.

Задыхающиеся, исцарапанные, они вылетели из леса с той стороны, где он выходил к городу. Брайан оказался далеко впереди — он несся над самой землей к подножию холма, направляясь к рощице посреди поля. Тяпка и швабра упорно летели за ним.

— Ведь знал же, что Брайан — гадина, только раньше думал — это все от тяжелой жизни, — заметил Нирупам, Эти слова он произнес по частям, в промежутках между кенгуриными прыжками ошалевшей от счастья тяпки.

Чарлз не ответил, потому что не знал, можно ли так уж решительно проводить границу между чьим-то характером и обстоятельствами его жизни. Пока он обдумывал, как сформулировать эту мысль, если сидишь верхом на несущейся тряской швабре и одной рукой цепляешься за нее, а другой придерживаешь очки, Брайан уже долетел до рощицы и нырнул в нее. Из-за деревьев снова раздался его голос — он что-то раздраженно кричал!

— Да что он, и вправду хочет навести на нас полицейских?! — простонал Нирупам.

Они обернулись, уверенные, что из леса вот-вот выскочат люди с собаками. Никого не было. В следующий миг они уже летели под ветвями, покрытыми рыжими буковыми листьями. Швабра и тяпка встали как вкопанные. Чарлз опустил на землю обожженные крапивой ноги. Кругом шелестели на ветру листья и высились серебристые стволы. Он увидел Эстель Грин (у той был такой вид, словно она ищет потерявшегося коня) и Нэн Пилигрим в изодранных розовых шелках -возле нее в полном восторге скакала старая метла.

Рядом с ними стоял красный от гнева Брайан.

— Ничего себе! — заорал он на Чарлза и Нирупама. — Да тут от вас не протолкнуться! Дайте человеку спокойно сбежать!

— Мальчики, пожалуйста, заткните Брайану рот, — с большим достоинством попросила Эстель.— Сейчас мы произнесем заклинание и будем спасены.

— Эти деревья называются Уютные Дубки, — объяснила Нэн и поспешно прикусила язык, чтобы не расхохотаться. В жизни не видела ничего смешнее Нирупама верхом на тяпке. А швабра Чарлза Моргана выглядела так, словно он прикончил старичка-пенсионера. Но, между тем, у них с Эстель вид был не менее дурацкий — а мальчики над ними не смеялись!

Брайан все бушевал. Нирупам отпустил тяпку — та радостно запрыгала вокруг метлы — протянул длинную смуглую руку и крепко зажал Брайану рот.

— Давайте, — выдохнул он.

— Скорее, — добавил Чарлз,

Нэн и Эстель склонились над трепещущей на ветру бумажкой. В самом верху листа старушка трижды написала одно непонятное слово. Под ним дрожащими печатными буквами, как она и обещала, было нацарапано, как это читается: КРЕСТ-ОМАН-СИ.

Ниже было приписано: “Идите в Уютные Дубки и прочитайте слово три раза”. Остаток листка занимал крайне неразборчивый план.

Эстель и Нэн трижды прочитали хором:

— Крестоманси, Крестоманси, Крестоманси!

— И все? — спросил Нирупам, отпуская Брайана.

— Вас надули! — немедленно заверещал Брайан.— Никакое это не заклинание!

Над деревьями пронесся мощный порыв ветра. Ветки взметнулись и заскрипели, оглушительно зашелестели листья, с земли взметнулась оранжевая палая листва и завертелась вокруг них, она вертелась и вертелась, словно полянка посреди рощицы оказалась в самом центре смерча — и вдруг стало тихо, листья так и застыли в воздухе, окутав детей, словно коконы… Дети не видели ничего, кроме листьев, не было слышно ни звука… А потом звуки стали понемногу возвращаться. Листья с тихим шуршанием осыпались наземь. На поляне стоял человек.

Вид у незнакомца был ошарашенный. Первым делом он поднял руку и пригладил волосы — жест совершенно не нужный, потому что вихрь не растрепал ни прядки. Волосы у незнакомца были черные, блестящие и гладкие, словно смола. Пригладив волосы, незнакомец подтянул накрахмаленные белоснежные манжеты и поправил и без того идеально повязанный светло-серый шейный платок. Затем он тщательно одернул серовато-лиловый жилет и не менее тщательно сдул пылинку с плеча великолепного лиловато-серого костюма. Все это время он глядел на пятерых детей с растущим замешательством. Брови его вздымались выше и выше.