Ведьмина неделя - Страница 27

— Саймон говорит, нечего тебе халявить!

— Ах, Саймон говорит? — усмехнулся Чарлз. На него снизошло озарение. Именно об этом сказал ночью Брайан. Игра в “Саймон говорит”. А что если так будет взаправду? В самом худшем случае Чарлз здорово повеселится. В лучшем — все решат, что это Саймон — колдун.

Чарлз взобрался на канат. Лез он спокойно, размеренно и неторопливо, продолжая размышлять. Подобраться к Саймону, чтобы наложить на него заклятье, конечно, не удастся — это обязательно заметят. Однако интуиция говорила Чарлзу, что подобная магия на расстоянии не работает. Чары должны быть очень сильные и очень целенаправленные. Поэтому для вящей безопасности операции нужно раздобыть нечто такое, что не было бы самим Саймоном, но имело бы к нему непосредственное отношение — настолько непосредственное, чтобы заклинание, наложенное на этот предмет, подействовало и на Саймона. В общем, нужна была какая-то отделяемая деталь.

Какие у Саймона отделяемые детали? Зубы, ногти, волосы? Нельзя же так просто подобраться к Саймону и отрезать у него ноготь... Идея! Волосы! Саймон же по утрам причесывается. Значит, если повезет, можно будет раздобыть волосок из расчески…

Ликуя, Чарлз съехал по канату на пол — так быстро, что лишний раз вспомнил: гореть больно. Пришлось даже подуть на ладони. После обеда до уроков останется немножко времени и можно будет пробраться в спальню.

Большая перемена оказалась очень важным временем и для Нэн. За обедом ей удалось улизнуть от Карен Григг с Делией Мартин и сесть за стол со старшими девочками, которые, по всей видимости, вовсе ее не заметили: они высились над нею, словно горы, и говорили о своем. Еда была ничуть не лучше вчерашней, но описывать ее Нэн вовсе не тянуло. Лучше умереть!

Тут ей пришло в голову, что если кто-нибудь из второго “игрек” пойдет и скажет учителям, будто она ведьма, то она действительно умрет, причем очень скоро. Тут же Нэн обнаружила, что вовсе не хочет умирать. Ей сразу полегчало. В конце концов, до сих пор никто учителям ничего не сообщил. “Обычная дурь,— сказала она себе.— До Рождества все всё забудут, а пока надо просто держаться в тени”.

Поэтому после обеда Нэн снова юркнула в коридор возле ванных для девочек. Но тут оказалось, что Карен Григг за ней следит! Они с Терезой выскочили перед Нэн, как из-под земли, а когда она повернулась, чтобы уйти, оказалось, что на другом конце коридора ее поджидают Делия и другие девочки.

— Пойдем-ка в ванную, — предложила Тереза. — Нам надо у тебя кое-что спросить.

У Нэн было особое чутье на грядущие суровые испытания. Она даже подумала, не налететь ли на Терезу и Карен, как бодливая корова, и не раскидать ли их в стороны. Но тогда они доберутся до нее вечером в спальне. Нет, лучше сразу со всем покончить.

— Пошли, — Нэн пожала плечами и с беспечным видом двинулась в ванную.

Почти в ту же самую секунду Чарлз скользнул в спальню. Пустые, чистые, белые кровати стояли, как ряды ледяных торосов, и у каждой притулилась крошечная беленькая тумбочка. Чарлз кинулся к тумбочке Саймона. Заперто! У Саймона просто пунктик все запирать, У него даже часы на руке запираются на маленький такой ключик.

Но Чарлза это ничуть не обескуражило: он властно протянул руку к запертой дверце.

— Расческа,— велел он.— Абракадабра.

Расческа Саймона выплыла из белой деревянной дверцы, словно рыбка из молока, и, совсем как рыбка, скользнула Чарлзу в руку. Это было очень красиво. А то, что в зубчиках застряли три волнистых золотистых волоска, было попросту прекрасно. Чарлз осторожно извлек их. Он зажал волоски между большим и указательным пальцем левой руки и медленно пропустил их между пальцами правой. И еще раз. И еще…

— Саймон говорит, — шептал он. — Саймон говорит. Саймон говорит. Все, что говорит Саймон — правда.

Примерно через минуту Чарлз решил, что повторял эти слова достаточно долго, заклинание начинает действовать — и аккуратно вплел волоски в расческу. Оставлять улики он не собирался. Едва Чарлз успел это сделать, как прямо у него за спиной раздался голос Брайана:

— Чарлз, дело есть.

Чарлз вскочил, будто Брайан выстрелил у него над ухом из пушки. В совершеннейшем ужасе он нагнулся, прикрывая расческу собственным телом, и, потеряв голову от паники, принялся поспешно пихать ее в тумбочку. Расческа повиновалась — на сей раз не как рыбка, а скорее как расческа, которую пропихивают сквозь деревянную дверцу, но все же повиновалась.

— Чего тебе? — нелюбезно осведомился Чарлз.

— Проводи меня в медкабинет, — попросил Брайан.

В Ларвуд-Хаус было такое правило: если человек плохо себя чувствовал, ему предписывалось найти кого-то, кто бы проводил его в медкабинет. Это правило приняли потому, что в медкабинете постоянно толклись толпы совершенно здоровых школьников, которым хотелось прогулять денек. Соль заключалась в том, что обманывать друзей нехорошо. Цель достигнута не была. Например, Эстель Грин просила Карен сводить ее в медкабинет чуть ли не дважды в неделю. Чарлзу показалось, что Брайан выглядит румяным и бодрым, как всегда — совершенно как Эстель.

— Ты же вроде здоров, — буркнул он. Ему не терпелось разыскать Саймона и проверить, сработало ли заклинание.

— А так? — спросил Брайан и вдруг побелел как мел, а один глаз у него стал немилосердно косить. Он тупо уставился в стену. — Вот, — сказал Брайан. — Ну что, похоже, будто меня загипнотизировали?

— Похоже, что тебе по голове дали,— пожал плечами Чарлз. — Попроси Нирупама.

— Он со мной уже с утра носился, — возразил Брайан. — А мне побольше свидетелей нужно. Я же тебя вчера выручил? Вот и ты мне помоги.